Пишите
нам

Я стоял и молчал.

     Папа сказал:

     - Мы уже две недели не знаем покоя. Хотим посмотреть эквилибристку Т. Воронцову, а ее нет.

     Контролерша сказала:

     - Да она уехала... Вместе с родителями... Родители у нее "Бронзовые люди - Два-Яворс". Может, слыхали? Очень жаль. Вчера только уехали.

Я сказал:

     - Вот видишь, папа...

     - Я не знал, что она уедет. Как жалко... Ох ты боже мой!.. Ну что ж... Ничего не поделаешь...

     Я спросил у контролерши:

     - Это, значит, точно?

     Она сказала:

     - Точно.

     Я сказал:

     - А куда, неизвестно?

     Она сказала:

     - Во Владивосток.

     Вон куда. Далеко. Владивосток. Я знаю, он помещается в самом конце карты, от Москвы направо.

     Я сказал:

     - Какая даль.

     Контролерша вдруг заторопилась:

     - Ну идите, идите на места, уже гасят свет! Папа подхватил:

     - Пошли, Дениска! Сейчас будут львы! Косматые, рычат - ужас! Бежим смотреть!

     Я сказал:

     - Пойдем домой, папа.

     Он сказал:

     - Вот так раз...

     Контролерша засмеялась. Но мы подошли к гардеробу, и я протянул номер, и мы оделись и вышли из цирка. Мы пошли по бульвару и шли так довольно долго, потом я сказал:

     - Владивосток - это на самом конце карты. Туда, если поездом, целый месяц проедешь...

     Папа молчал. Ему, видно, было не до меня. Мы прошли еще немного, и я вдруг вспомнил про самолеты и сказал:

     - А на "ТУ-104" за три часа - и там!

     Но папа все равно не ответил. Он крепко держал меня за руку. Когда мы вышли на улицу Горького, он сказал:

     - Зайдем в кафе-мороженое. Смутузим по две порции, а?

     Я сказал:

     - Не хочется что-то, папа.

     - Там подают воду, называется "Кахетинская". Нигде в мире не пил лучшей воды.

     Я сказал:

     - Не хочется, папа.

     Он не стал меня уговаривать. Он прибавил шагу и крепко сжал мою руку. Мне стало даже больно. Он шел очень быстро, и я еле-еле поспевал за ним. Отчего он шел так быстро? Почему он не разговаривал со мной? Мне захотелось на него взглянуть. Я поднял голову. У него было очень серьезное и грустное лицо.