Но не успели порядком дворовые штаты в действие ввести, как уже убедились, что есть
в них какой-
Три птицы, в особенности, считали этот пропуск для себя обидным: снегирь, дятел и соловей.
Снегирь был малый шустрый и с отроческих лет насвистанный. Воспитывался он первоначально
в школе кантонистов, потом служил в полку писарем и, научившись ставить знаки препинания,
начал издавать, без предварительной цензуры, газету «Вестник лесов». Только никак
приноровиться не мог. То чего-
Дятел был скромный ученый и вел строго уединенную жизнь. Ни с кем никогда не виделся
(многие даже думали, что он запоем, как и все серьезные ученые, пьет), но целые дни
сидел на сосновом суку и все долбил. И надолбил он целую охапку исторических исследований:
«Родословная лешего», «Была ли замужем Баба-
Что касается до соловья, то он на жизненные невзгоды пожаловаться не мог. Пел он искони так сладко, что не только сосны стоеросовые, но и московские гостинодворцы, слушая его, умилялись. Весь мир его любил, весь мир, притаив дыхание, заслушивался, как он, забравшись в древесную чащу, сладкими песнями захлебывался. Но он был сладострастен и славолюбив выше всякой меры. Мало было ему вольной песней по лесу греметь, мало огорченные сердца гармонией звуков напоять… Думалось: орел ему на шею ожерелье из муравьиных яиц повесит, всю грудь живыми тараканами изукрасит, а орлица будет тайные свидания при луне назначать…
Словом сказать, пристали все три птицы к соколу: «Доложи да доложи!»
Выслушал орел соколиный доклад о необходимости водворения наук и искусств и не сразу
понял. Сидит себе да цыркает, да когтями играет, а глаза у него, словно точеные камешки,
глянцем на солнце отливают. Никогда он ни одной газеты не видывал; ни Бабой-
– Ты, поди, не знаешь, что и Бонапарт-
– Какой такой Бонапарт?
– То-
Призвали на совет сову, – и та подтвердила, что надо науки и искусства в дворнях заводить, потому что при них и орлам занятнее живется, да и со стороны посмотреть не зазорно.
Ученье – свет, а неученье – тьма. Спать-