Пишите
нам

- Помогите, помогите! - закричал Нильс изо всех сил.
Но голосок у него был теперь не громче, чем у мышонка. Да и
некому было его выручать.

Нильс понял, что ему пришел конец, и в ужасе закрыл глаза.

Вдруг кот втянул когти, выпустил Нильса из лап и сказал:

- Ладно, на первый раз хватит. Если бы твоя мать не была такой доброй

хозяйкой и не поила меня утром и вечером молоком, тебе пришлось бы худо.

Ради нее я оставлю тебя в живых.

С этими словами кот повернулся и будто ни в чем не бывало пошел прочь,

тихонько мурлыкая, как полагается доброму домашнему коту.

А Нильс встал, стряхнул с кожаных штанов грязь и поплелся в конец двора.

Там он вскарабкался на выступ каменной ограды, уселся, свесив крошечные

ноги в крошечных башмачках, и задумался.

Что же будет дальше?! Скоро вернутся отец и мать! Как они удивятся, увидев

своего сына! Мать, конечно, заплачет, а отец, может, скажет: так Нильсу и

надо! Потом придут соседи со всей округи, примутся его рассматривать и

ахать... А вдруг его кто-нибудь украдет, чтобы показывать зевакам на

ярмарке? Вот посмеются над ним мальчишки!.. Ах, какой он несчастный! Какой

несчастный! На всем белом свете, наверное, нет человека несчастнее, чем он!

Бедный домик его родителей, прижатый к земле покатой крышей, никогда не

казался ему таким большим и красивым, а их тесный дворик - таким просторным.

Где-то над головой Нильса зашумели крылья. Это с юга на север летели дикие

гуси. Они летели высоко в небе, вытянувшись правильным треугольником, но,

увидев своих родичей - домашних гусей, - спустились ниже и закричали:

- Летите с нами! Летите с нами! Мы летим на север, в Лапландию! В Лапландию!

Домашние гуси заволновались, загоготали, захлопали крыльями, как будто

пробовали, могут ли они взлететь. Но старая гусыня - она приходилась

бабушкой доброй половине гусей - бегала вокруг них и кричала:

- С ума сош-шли! С ума сош-шли! Не делайте глупостей! Вы же не какие-нибудь

бродяги, вы почтенные домашние гуси!

И, задрав голову, она закричала в небо:

- Нам и тут хорошо! Нам и тут хорошо! Дикие гуси спустились еще ниже,

словно высматривая что-то во дворе, и вдруг - все разом - взмыли в небо.

- Га-га-га! Га-га-га! - кричали они. - Разве это гуси? Это какие-то жалкие

курицы! Оставайтесь в вашем курятнике!

От злости и обиды у домашних гусей даже глаза сделались красными. Такого

оскорбления они еще никогда не слышали.

Только белый молодой гусь, задрав голову кверху, стремительно побежал по

лужам.

- Подождите меня! Подождите меня! - кричал он диким гусям. - Я лечу с вами!

С вами!

"Да ведь это Мартин, лучший мамин гусь, - подумал Нильс. - Чего доброго, он

и в самом деле улетит!"

- Стой, стой! - закричал Нильс и бросился за Мартином.

Нильс едва догнал его. Он подпрыгнул и, обхватив руками длинную гусиную

шею, повис на ней всем телом. Но Мартин даже не почувствовал этого, точно

Нильса и не было. Он сильно взмахнул крыльями - раз, другой - и, сам того

не ожидая, полетел.

Прежде чем Нильс понял, что случилось, они уже были высоко в небе.